Новости – Общество
Общество
«Мы видим прибыль раз в году»
Иван Новичихин. Фото из личного архива Ивана Новичихина.
Первый кубанский экофермер Иван Новичихин — о популярности натуральных продуктов питания, рентабельности и о том, как производители спекулируют понятием «органик»
18 ноября, 2014 20:34
14 мин
Пять лет назад Иван Новичихин захотел создать свое фермерское хозяйство, где можно было бы выращивать экологически чистые фрукты и овощи. После окончания Ростовского государственного строительного университета вместе со своей супругой Татьяной он приехал в поселок Саук-Дере Крымского района Краснодарского края. В соседнем поселке Виноградный Иван провел свое детство, поэтому выбор места был неслучаен.
Без стартового капитала они с супругой арендовали несколько гектаров пустующей земли, владельцем которой был московский бизнесмен. Иван начал интересоваться органическим земледелием, осваивать безпахотную технологию обработки земли и учиться тому, как бороться с вредителями овощей при помощи хищных насекомых, например, божьих коровок.
В 2013 году Иван переехал на новую землю, которую взял в долгосрочную аренду у сельского поселения. При ответственном отношении по истечении нескольких лет он имеет право оформить эту землю в собственность.
Сегодня его экоферма — первая овощная ферма в России, которая прошла непростую процедуру сертификации по экостандартам «ОРГАНИК», принятым в Евросоюзе, а Иван в свой 31 год стал настоящим экспертом в области органического земледелия. В общей сложности Новичихин возделывает 16 гектаров земли. В этом году, если поступят дополнительные заказы на овощи, планирует подписать договор аренды еще на 20 гектаров.
Иван выращивает арбузы, дыни, тыквы, помидоры, огурцы, баклажаны, перец, лук, зелень и прочее. В этом году, впервые за пять лет, у него получилось практически полностью реализовать урожай. Сейчас, в период межсезонья, на ферме Ивана не увидишь ничего, кроме убранных полей, леса и трактора, с помощью которого экофермер рыхлит землю. А летом здесь оживленно: любители здорового образа жизни и правильного питания приезжают на ферму Ивана в качестве эковолонтеров. Взамен своей помощи они получают свежий воздух и органические овощи.
Поговорить с Иваном о том, что изменилось за последние пять лет, корреспонденту РП удается около восьми вечера: рабочий день экофермера наконец-то закончился.
– Это правда, что вы не разрешаете рабочим в поле курить, не говоря уже о том, чтобы пить?
– Я стараюсь этого придерживаться. Но, к сожалению, из взрослого интеллигентного населения никто не хочет работать на земле. Я знаю, что если повешу объявление о том, что требуется работник, будет чудо, если кто-то позвонить и скажет: «А я всегда хотел в поле на коленках ползать и сорняки рвать». Поэтому сильно перебирать в найме людей не приходится.
– Иван, то, что вас из большого города потянуло к земле, мне понятно. Но почему органическое земледелие? Где вы о нем услышали, как осваивали?
– Интернет в помощь. Наша идея изначально состояла в том, чтобы выращивать максимально экологически чистые продукты для себя. Поэтому, когда я узнал, что есть совершенно иные методы овощеводства, принципиально отличающиеся от традиционного, меня эта тема сразу заинтересовала.
— Вот, например, безпахотная технология — это что такое? Люди веками землю пашут.
— Привыкли. И считают, что чем глубже, тем, на их взгляд, лучше. А мировой опыт земледелия доказал, что такой метод не дает пользы, а напротив, наносит вред, уничтожается верхний плодородный слой.
— Божьи коровки стали символом органического овощеводства, они борются с тлей. Где вы их берете?
— Биозащита — это очень интересное направление. И божьи коровки, действительно, вещь хорошая, но они разбегаются. Их очень тяжело колонизировать в большом пространстве. Тем более, я нахожусь в предгорной зоне, где рядом лес и луга с разнотравьем. Божьим коровкам становится скучно у меня на полях после того, как они съедают всю тлю, поэтому они разлетаются. Я их покупал на Лазаревской станции защиты растений. Сегодня основные покупатели энтомофагов (Хищные насекомые.— Примеч. РП.) — тепличные комбинаты. В теплицах — да, они помогают, но не в открытом грунте, где есть природные механизмы.
— Каким был ваш первый урожай?
— Когда мы начали, то сразу стало понятно, что наши овощи растут как-то не очень хорошо и вообще продукты получаются неконкурентоспособными на рынке. Цена на некрасивые продукты ниже плинтуса и, соответственно, нужно что-то менять, отрабатывать технологию.
Либо ты для себя выращиваешь в огороде, жучков руками собираешь и получаешь очень ценный, золотой урожай, который в деньгах не измеряется, а измеряется лишь в эмоциях. Вообще, органическое земледелие для меня и сейчас измеряется только в эмоциях. Либо нужно продукты правильно позиционировать и высчитывать добавочную стоимость. Иначе этим заниматься вообще нет никакого смысла.
– То есть, если в книгах вы могли прочитать о том, как организовать органическое овощеводство, то о том, как сбывать такие овощи, нигде написано не было.
— Да. Я ездил на ярмарки, на оптовые рынки и продавал свои продукты дешево и сверхдешево, потому что они никому не были нужны. Ни о какой окупаемости и речи не шло. Как только я попробовал поставить ценник в два раза выше, то меня не поняли. Ко мне не подошел ни один клиент. Я постоял, затылок почесал, понял, что у меня есть два варианта: либо ехать с товаром обратно домой, либо отдавать за копейки. Я поменял ценник, и тут же налетела толпа с криками и давкой в очереди, смела мои овощи с прилавка. Я это с грустью наблюдал. Мне и сейчас это грустно обсуждать.
Сейчас, когда я уже наладил сбыт, периодически выезжаю на Кубанскую ярмарку. Там мы выставляем стенд с полной информацией о себе: что такое органическое земледелие, сертификат и так далее. Люди подходят и говорят мне: «Ты с ума сошел?» Ну, это в мягкой форме.
– А сетевые магазины?
– Два года подряд я поставлял через посредника свою продукцию в один из местных модных супермаркетов. Но при всей своей модности, уровень потребления органических продуктов в этой сети был очень низок. Органическая продукция там присутствовала как ассортимент, но не как проходной товар. Я поставлял продукты под заявки, и эти заявки были смешны — такой объем две-три семьи в неделю съедают. Сейчас я с ними не работаю. Сетям гораздо проще найти гарантированно поставщика из Европы и заказывать у него. Пусть и дороже, чем у нас, но это будут крупные партии органических овощей, красиво упакованные.
В моей практике были случаи, когда клиенты отказывались от помидоров в крапушку, считая, что продукт имеет нетоварный вид. Хотя органические помидоры без вкраплений непросто получить.
– Вам понятна такая ситуация на местном рынке?
– Надо помнить, что мы живем в Краснодарском крае, где у всех есть какие-то свои кусочки земли, где люди выращивают овощи. Летом, в садово-огородный период, даже крупным перекупщикам овощей делать нечего. Что уж говорить о нас. Поэтому проекты органические и мрут, как мухи.
– Сейчас появилось очень много продуктов с надписью «экологически чистый продукт» или «органик». Но люди с недоверием относятся к этой маркировке. Воспринимают ее, скорее, как модную тенденцию.
– Я присутствовал на совещании в Общественной палате, посвященном органике, органическим сертификатам и закону об органическом земледелии. И там был затронут вопрос о том, что сейчас производители стали активно спекулировать на понятии «органик». Возьмем майонез — на нем написано «органический контроль», ну никакого отношения он к органическому земледелию не имеет. Это дискредитация самого понятия. Закона в стране нет, соответственно правовой базы тоже нет, и каждый может писать на своем продукте, хоть на каменном угле, «органик», «био», «эко». Это какое-то массовое безумие.
– Сейчас ваше положение дел стало лучше по сравнению, скажем, с 2011 годом?
– Нет, оно гораздо хуже. В 2011 году мы страдали романтикой, и я не был обременен кредитами и долгами настолько, насколько сейчас. А сейчас пришел час «Ч», когда все кредиторы вспомнили о том, что мы должны деньги. Держимся на плаву. Но если говорить о том, как сезон прошел, то хорошо. Продукты выросли? Выросли. Качество было? Было. Продать — продали? Продали. Вот это хорошо. А то, насколько финансовый результат удовлетворяет — это уже другой вопрос. Надо лет пять еще копать и пахать для того, чтобы хоть долги раздать.
– А если в цифрах, то какой объем урожая вы выращиваете?
– Вот когда мне этот вопрос задают, я задаю встречный вопрос: «А что вам эти цифры дадут?». У нас на Кубани вообще очень любят цифры: типа «собрана первая тысяча тонн риса». Однажды я встречался с нашим президентом, и мне было сказано: «Вот вы со своими килограммами страну не прокормите». Это очевидно. Я со своими 10 гектарами чересчур мелкий фермер, меня просто как явление можно рассматривать, а не как какую-то товарную возможность. Для меня цифра 10 тонн огурцов — это очень внушительная цифра. И я как фермер, который занимается органическим земледелием, могу вам сказать, что нужно очень хорошо потрудиться, чтобы получить такой объем. Нужно иметь площади, людей, технику, хранение, упаковку и прочее.
– То есть мечты «накормить страну» у вас нет?
– Нет и еще раз нет. Если честно, я бы воздержался от кормления страны. Понимаете, я больше за качество, чем за количество. Пусть будет меньше продуктов, но они будут максимально съедобными и полезными. А гнаться за объемами — ни в коем случае. Это отработанный бизнес и, чтобы туда лезть, надо просто по-другому мыслить и выращивать деньги, а не овощи.
– Ваши основные потребители — это москвичи?
– В общем товарообороте 90% занимает Москва и Санкт-Петербург, 10% — Краснодарский край: интернет-магазин в Краснодаре, пару магазинов здорового питания в Сочи. Есть несколько семей из Новороссийска и Сочи, которые на год вперед заказывают себе продукты.
– Сейчас все сельхозпроизводители оживились в связи с введением в нашей стране продуктового эмбарго в ответ на западные санкции. Вас это как-то всколыхнуло?
– Мне это вряд ли каким-то образом поможет. Я вообще на эту тему рассуждаю так: эмбарго объявили в августе, в тот момент, когда сезон подходил к концу и, соответственно, никто из наших производителей ничего не вырастил дополнительно к существующему объему. Допустим, в надежде на то, что будет дополнительный спрос, я выращиваю дополнительные объемы, а через год эмбарго снимут. Из перенасыщенного зарубежного рынка хлынет продукция, и останусь я со своим дополнительным урожаем не у дел. Я очень надеюсь, что у власти хватит грамотности, чтобы не допустить такой сценарий. Не хочется думать об этом как о какой-то диверсии.
– Вашему фермерскому примеру кто-то последовал?
– Как только мы заявили о том, что мы первые на Кубани, кто сертифицировали свое хозяйство под стандарт органического земледелия Евросоюза, к нам сразу же проявили повышенный интерес. Но внешнего интереса много, а фактического спроса мало. Следуя нашему примеру, сейчас массово образуются новые хозяйства, которые также решили заняться органическим земледелием. Но также я знаю несколько проектов последних лет, которые закрылись.
– Вы сейчас предостерегаете новичков?
– Да. Это сырой рынок, сырой бизнес. Вложений в этот бизнес нужно в два раза больше, чем в простое земледелие, а рисков в итоге в три раза больше. Так что ты или идейно этим занимаешься или с четким расчетом, холодными цифрами, опытными агрономами и запасом денег на случай, что ты можешь перетерпеть неурожай или отсутствие сбыта. Некоторые новички органического земледелия, столкнувшись с проблемами отсутствия сбыта, начинают продавать свою продукцию за шапку сухарей. Я у них спрашиваю: «Вы что делаете? Зачем вы тогда тратились на сертификацию?». То есть себестоимость они не считают и начинают огульно торговать, итог такого ведения дел понятен.
– За пять лет вы так и не вышли на рентабельность?
– К сожалению, нет. В сельском хозяйстве весьма проблематично денег заработать, особенно учитывая нашу специфику. Финансовый оборот в сельском хозяйстве происходит за год. Весной картошку посадили, летом выкопали. Продал — заработал. Все. Сидишь до следующего урожая. Мы видим прибыль раз в году. Или не видим вообще. За пять лет хозяйствования я пережил град в 2010 году, засуху летом 2011 года, наводнение 7 июля 2012 года. Тогда ущерб от природных катаклизмов превышал в разы вложенные средства.
– Не было желания бросить?
– Нет. Наоборот я сейчас прилагаю все усилия, чтобы как раз не бросить. Желание добиться результата есть. Пусть сколько угодно времени пройдет, понадобится сколько угодно сил, но я дожму. И лет через двадцать я скажу: «Вот, смотрите, у меня сложившееся хозяйство, я могу его своим детям передать». А что касается получения прибыли сегодня, я уже понял, что ее сразу не получить. Учусь, экспериментирую. Стараюсь хотя бы в ноль выйти.
– Как к вам относятся односельчане?
– Сочувствуют (Шутит. — Примеч. авт.). Видят, что плохо все растет, но утешают: «Зато, Иван, журналисты тобой интересуются». Иногда, правда, приходят и покупают. Но покупают излишки или второй сорт. Все знают, что Новичихин первый сорт продает в Москву, что у меня нельзя купить с поля ровных огурцов, но у меня можно набрать каких-нибудь кабаков или переспевших арбузов для свиней.
– А супруга вас поддерживает?
– Что вы! Супруга — это крепь, это основание фундамента. Она очень помогает, особенно в коммуникациях. Танюша сама сделала сайт, полностью ведет все группы в социальных сетях, общается с частными клиентами. Она делает то, чего бы я сам никогда не делал.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
